Дочь Роксоланы - Страница 80

3. Как не узнать Азраила

Эту рукопись, сильно траченную временем, без начала и конца, девочки тоже в хранилище запретных книг нашли. Язык – арабский, но они-то на языке Пророка читали свободно, особенно в записи насх: над каллиграфически-изысканным сулюсом пришлось бы попотеть.

«…Однако Азраил – боец все же упрямый. Нескончаемо терпение его, абсолютна убежденность в своем конечном выигрыше, хотя порой и кажется противостоящим ему, что вот-вот последняя из Азраиловых шашек будет убрана с тавлейной доски. Воистину: за Смертью всегда есть право на ответный удар. Долго может быть Азраил в проигрыше, но пусть его противники, преисполнившись уверенности в себе, не впадают в грех беспечности, а паче того – не стремятся ввести его в обман. Ибо два облика у Азраила: премудрый хитрец, готовый отступить, чтобы потом вернее достичь своего, и могучий воин, исполин в черных доспехах. В каждом из них он полон решимости. В каждую минуту готов ее проявить. Какой же из этих обликов мужской, а какой женский?

Оставим уверенность древних, будто женщине мудрость не свойственна ровно в той же мере, что и сила. Во многом были уверены мудрецы, поэты и воители, жившие в глубокую старину; но всех их осилил Азраил, всех перехитрила Смерть.

Однако каждый, глядевший Азраилу в лицо, знает: не в разящих ударах сила Смерти, они-то как раз не всегда удачны. В ином ее (или его) сила, ибо тебя Азраил разит – а ты не можешь сразить его (или ее). Есть у Азраила ужаснейшее свойство – противостоять любым ударам, заживлять любые раны и снова возвращаться в любое сражение. Рано или поздно смертному не устоять.

Для смертных действовать в одиночку – слабость. Но Смерть ни с кем не вступает в союз. И в том сила ее (или его).

Сколько достойных стало ее жертвами: людей, не ждавших Смерти, беспечных и счастливых! Скольких унес он во сне, на ложе любви, на одре болезни! Азраил не слушает жалоб, не дает пощады, спрятан его аркан далеко в тороках, а вот клинок всегда обнажен. Никогда не услышит Смерть вас и ваши мольбы. Для нее не значимы ваши надежды и упования. Она забирает грудного ребенка у матери, исторгает из чрева беременной плод, уносит в ночь после свадьбы жениха или невесту. Или уносит отца и мать, превращая детей их в обездоленных сирот…

Не думай поэтому, что можешь обмануть Азраила, притвориться его слугой, ее рабом, его супругой, ее мужем, его сыном, ее дочерью. Всегда ты останешься для Смерти только заложником, куклой, подчиненной всецело. Куклу же, когда представление оканчивается, кладут в сундук, и не отбрасывает она там собственной тени; а когда она изнашивается – выбрасывают и берут другую.

Смерть – не герой из воинских преданий и не обязана соблюдать кодекс, подобающий такому герою. У мудрецов свой кодекс, определяемый весом полученных знаний, а не прочностью доспехов; но и ему Азраил не следует. Лжив он, изменчив, способен принять любой облик! Приходит в виде всадника в пресветлых латах на белом коне, готового сразиться с врагом лицом к лицу, могучей рукой заносит огромную саблю – и вдруг наносит тебе удар в спину коротким кинжалом. Приходит в виде пехотинца, отважно выставляет перед собой длинное копье – и, обернувшись юркой змеей, кусает тебя в пяту…

Упомянули мы ранее, что Смерть может проигрывать в битве и покидать поле сражения, но не испытывает Азраил стыда от неудачи и не чувствует сожаления, так как известно ему, что в его руках тавлейная доска, потому количество снятых шашек в счет не идет. Поэтому, даже потерпев поражение, Смерть все так же сильна и остается вблизи места прежней схватки, превратившись из воина в змею.

Те, кто не любят пол, носивший их девять месяцев в утробе своей, родивший на свет и выкормивший влагой сосцов своих, могут сказать: вот, только что Азраил поступал, как мужчина, а теперь поступает, как женщина. На это скажем, что, даже когда Смерть воплотилась в змею, противостоять ей надо так, как будто это все еще вражеский воин. Ядовитая змея – заклятый враг, и поскольку она враг, то, следовательно, имеет право быть уподоблена мужчине.

Относительно сказанного ранее мы вновь повторяем вопрос, с которого начали: главное обличье Азраила – мужское или женское? Ибо нет ничего важнее, чем найти верный ответ. В первом случае следует сопротивляться ему до конца, а во втором же – наступает момент, когда сопротивление становится недостойным, ибо запретно бороться с женщиной в полную силу и сверх нее…

Итак, при встрече с Азраилом, когда верхом он и вооружен, лишь противостояние подобает, но не бегство, ибо никакое бегство не спасет от Смерти. И никакая осторожность не спасет, даже засядь ты в трижды укрепленной твердыне.

Но когда приходит она в свой срок в обличье безоружной соблазнительницы, и дыхание ее опьяняет, ласки снимают усталость, а пение уносит прочь боль… Всмотрись: разве это та же самая Смерть, с которой ты столько раз сталкивался в сражениях? Разве это – змея, которая подкарауливала тебя в пустыне?! Разве это непримиримый враг, горделивый, уверенный в своих силах и оружии, дерзко бросающий тебе вызов?!

Улыбнись ей – и уступи…»

* * *

– Еще одна возможность там не рассмотрена, – пробормотала Михримах. Ей не следовало уточнять, о чем именно речь: у обеих сестер сейчас перед внутренним взором было одно и то же – обрывок свитка, испещренный письменами насх.

А в действительности перед глазами – все та же Грозная Башня, уже более близкая, но все еще недоступная: запоздалый прохожий плетется нога за ногу, уже второй раз приходится останавливаться, чтобы от него отстать.